Физиологические изменения

Многие столетия в представление об эмоциях включался существенный физиологический компонент. Как мы уже видели, одна из наиболее горячо обсуждаемых проблем — это специфичность активации при различных эмоциях.

Изменения физиологического состояния не служат непосредственно целям общения (хотя краска смущения на лице, учащенное дыхание, общее мышечное напряжение и т.д. могут быть вполне явными сигналами эмоциональной активации, и на них могут ориентироваться наблюдатели в своих суждениях). Основная функция физиологических изменений — это аккумуляция энергии и подготовка к специфическому действию. Таков основной тезис Кэннона, физиолога и основного противника Джемса и Ланге. В противовес их периферической точке зрения он занял центристскую позицию, предположив, что для каждой основной эмоции в центральной нервной системе существует специфический механизм, вызывающий физиологические изменения, соответствующие адаптивной работе различных подсистем организма.

К сожалению, эмпирические исследования в этой области страдают от одного затруднения методологического плана. По этическим и практическим соображениям в лаборатории практически невозможно вызвать сильные реалистичные эмоции. С другой стороны, эмоционально специфические различия в естественных условиях, в частности, у человека наблюдать трудно. Вследствие этого из-за недостаточности фактических данных некоторые психологи полагают, что представление о дифференцированных физиологических ответах следует заменить представлением о неспецифической реакции активации.

Можно сказать, что такой подход аналогичен выплескиванию воды вместе с ребенком. Известно, что методы, используемые в лабораторных условиях (такие, как задания на воображение или просмотр фильмов), вряд ли вызовут сильные эмоции; тем не менее эти процедуры позволяют обозначить научную проблему. Обзор соответствующих исследований показывает, что пока нет оснований говорить о полностью автономных паттернах основных эмоций (т.е. типичных конфигурациях физиологических симптомов, специфичных для каждой основной эмоции); однако можно описать оппозиционные (по некоторым параметрам) паттерны «парных» эмоций. Например, в ряде исследований обнаружены устойчивые различия в частоте сердцебиения при страхе и печали. Если даже слабые эмоции, вызванные в лаборатории, сопровождаются значимыми физиологическими различиями, можно ожидать, что в случае сильных эмоций эти различия будут более явными.

Одно из наиболее полных, методически обоснованных и экологически валидных исследований в данной области провели Штеммлер и его коллеги. Для исследования роли контекста ученые вызывали реальные эмоции в лабораторной ситуации, а также использовали метод воображения (мысленное представление эмоционально окрашенной ситуации). Для вызывания страха использовались реальная угроза строгих оценок устного выступления, а также весьма неприятная процедура взятия крови. Чтобы спровоцировать гнев, экспериментатор испытывал терпение и оскорблял испытуемых. При задании «на воображение» испытуемых просили представить реальные ситуации из прошлого, в которых страх и гнев переживались особенно остро, а также вспомнить эмоциогенные лабораторные ситуации, в которые они были поставлены ранее. Контрольная группа подвергалась тем же самым воздействиям, но им сообщалось о смысле производимых действий. Во всех экспериментальных условиях регистрировалось большое количество физиологических показателей. Зная контекст (воображение или реальные эмоции, вызванные в лаборатории), исследователи могли выявить профили физиологических ответов, специфичные для страха и гнева. Было показано, что различия в физиологических реакциях можно объяснить функциональными, адаптивными требованиями ситуаций, в которых испытуемые переживали страх и гнев. При страхе возрастали частота сердечных сокращений и циклов дыхания, а также степень напряжения сердечной мышцы. Тем самым обеспечивалось наилучшее кровоснабжение сердца и мозга. Этот ответ является компенсаторным при риске потери крови (чего можно было ожидать, например, при атаке хищника). Напротив, физиологический профиль при гневе демонстрировал подготовку организма к значительному мышечному усилию, необходимому в борьбе за первенство.

Приведенное доказательство стоит рассматривать как предварительное. Однако исследование показывает, что, по крайней мере, пусть в слабой форме, но действительно существуют паттерны физиологических ответов при эмоциях страха и гнева, выражающие готовность индивида к определенному действию. Кажется вполне разумным, что эмоции готовят (хотя и не непосредственно запускают) адаптивные действия.